М. Ю. Мартынова

НАЦИОНАЛИЗМ В ЮГОСЛАВСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ЭТНИЗАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

( глава из книги "Балканский кризис: народы и политика." М. 1998)

Идеологические основы югославского

национализма

Большинство авторов, описывающих крах СФРЮ, делает акцент на сепаратистских настроениях Словении и Хорватии.  Хотя это явление рассматривается как длительный процесс, вне поля зрения остаются такие причины распада как события в Югославии 1986- 1990 г ., которые определили судьбу общего государства.

Между тем, открытое оспаривание устоев югославского государства началось в середине 80-х годов как недовольство сербской и словенской интеллектуальной элиты положением своих народов в стране. Хотя сербы и словенцы имели неодинаковые исходные позиции (самый многочисленный и самый малочисленный этносы, проживание в нескольких республиках и лишь в одной из них, этнически гетерогенная и относительно гомогенная республики...), их элиты с одинаковым запалом критиковали ситуацию в Югославии. Первые были недовольны “конфедеративным” разделением на автономные края, экономическим превосходством Словении и Хорватии, вторые - унитаризмом, “югославским национализмом”, гегемонией Сербии. Эти видимые различия в ориентирах сербской и словенской элиты были сходны в одном - существующая Югославия не устраивала обе стороны, ее устои предполагалось изменить исходя из интересов не целой страны, а отдельных республик.

Событиями, которые открыли новый этап в подходе к “национальному вопросу” в Югославии, стали публикации Меморандума Сербской Академии наук и искусств в сентябре 1986 г .  и Приложения к Словенской национальной программе в январе 1987 г¹. Меморандум является коллективным трудом комиссии из 16 членов, утвержденной Президиумом САНИ на основании решения Собрания Академии. Его подписали 23 академика. Приложения к словенской национальной программе менее амбициозны. Хотя их тоже готовили 16 человек, они представляют собой авторские статьи, опубликованные в тематическом выпуске журнала. Меморандум объясняет необходимость такого рода разработки отсутствием сербской национальной программы². Редакция журнала, публикующего Приложения, тоже подчеркивает злободневность и актуальность темы. 

Несмотря на разный уровень подготовки, документы имеют много общего. Их параллельное чтение свидетельствует, что и те, и другие авторы дают оценку югославскому сообществу, обеспокоены угрозой благополучию собственного народа, предлагают демократические преобразования на этническом уровне, при этом, увы, пренебрегают интересами народов, с которыми имеют общую территорию проживания и таким образом ставят под сомнение мотивы единства государства. 

Различие документов выявляется в интерпретации причин неудовлетворительного состояния федеративных отношений в стране. Словения видела их в политической системе и устройстве югославского государства, а Сербия - в сепаратистских устремлениях албанцев, словенском и хорватском эгоизме, антисербской коалиции.

Национально-идеологические размышления сербских и словенских теоретиков 1986- 1987 г . стали базисом югославских политических событий  в последующие годы. Национальные интересы выразились в лозунгах “Все сербы в одной стране” и “Самостоятельная Словения”. Их воплощение еще какое-то время мыслились путем преобразования югославского государства, а не его распада. Эволюция концепций привела к тому, что в Словении и Хорватии национализм обрел форму антикоммунизма, атаки на югославизм. Сербское национальное движение имело противоположные настроения. Оно формировалось как защита Югославии и югославизма, в противовес сепаратистским настроениям других членов федерации. Вирус национализма постепенно распространился на всей территории СФРЮ, ускорив ее крах.

Первые сигналы угрозы дезинтеграции.

 Сербско-албанский конфликт в Косово

Сбои в системе федеральной организации страны начали проявляться спустя год после смерти Иосипа Броз Тито. Причем кризис государственного устройства Югославии начался с обострения этнополитической ситуации на республиканском, а не федеральном уровне. Одно из первых важнейших политических событий на пути посттитовской Югославии к дезинтеграции произошло в Косово. Как уже отмечалось, согласно Конституции страны 1974 г . Косово и Воеводина, два автономных края Сербии, получили право прямого участия при решении всех вопросов функционирования страны практически в том же объеме, что и республики. В 1981 г . косовские албанцы выступили за предоставление автономному краю de jure статуса республики. Массовые демонстрации прошли в столице Косово г. Приштине. Федеральное правительство ответило полицейскими мерами. Характерно, что в тот период албанское движение было оценено не как национальное (националистическое), а как контрреволюционное³.

Еще одной попыткой изменить статус кво стала уже упоминавшаяся публикация в сентябре 1986 г . Меморандума Сербской Академии наук и искусств, в котором излагались основные претензии сербов к состоянию дел в Югославии. Члены Академии обращали внимание на “дискриминационную политику против Сербии в послевоенный период, фактическое разделение Сербии на три части - собственно Сербию и два автономных края, антисербскую политику в Косово”. Авторы Меморандума считали, что Конституция 1974 г . de facto превратила Косово и Воеводину в республики в ущерб Сербии⁴.

Положение Косово драматизировалось обеими сторонами. С одной стороны, для албанцев, принципиальным был юридический, но не фактический статус автономного края. С другой же стороны, фактический суверенитет Косово превратился в базис для мобилизации сербского популистского национального движения. Межэтнические отношения в этом регионе страны обострялись и накалялись.

Автономный край Косово населяют в основном албанцы, численность которых там по данным  переписи 1991 г . составляла 1 млн. 607 тыс. человек  или 82,2% всего  населения края (в 1981 г .  77,4% - 1,2 млн. человек). Сербы, второй по численности народ этого региона, насчитывали  195,3 тыс. человек или 10% (в 1981 г .  13,2% - 209 тыс. человек). Всего же по подсчетам 1981 г . в СФРЮ проживало  1 млн. 731 тыс. албанцев (7,7% населения страны), тогда как в 1948 г . их было 750,4 тыс. (4,8%).

Статистические данные свидетельствуют об активном процессе изменения в Косово соотношения между албанским населением с сербским и черногорским. В 1948 г . албанцы составляли 68,5% всего населения края, в 1953 г . - 64,9%, в 1961 г . - 67,2%, в 1971 - 73,7%, в 1981 г . - 77,4%, в 1991 г . - 82,2%. Доля сербов в первые послевоенные десятилетия была стабильной ( 1948 г . - 23,6%, 1953  г. - 23,5%, 1961 г . - 23,6%), а в 1971 г . она упала до 18,4%, в 1981 г . - до 13,2%, в 1991 г . - до 10%. Черногорцы среди населения края в 1991 г . составляли 1%. Процесс изменения структуры населения Косово объясняется прежде всего высоким естественным приростом албанского населения⁵.

У албанцев традиционно самые высокие в стране показатели рождаемости. По данным 1981 г . она составляла 30,2 рождений на 1000 человек (тогда как минимальные показатели, которые имел Автономный край Воеводина - 12,8 рождений)⁶. Семьи, состоящие из 8-10 человек - обычное явление для албанцев. Высокая рождаемость, увеличение средней продолжительности жизни, уменьшение детской смертности обуславливают высокий естественный прирост населения.

Однако важной составляющей изменения соотношения албанского и славянского населения в регионе являлся также нараставший в последние 10-15 лет существования СФРЮ выезд сербов и черногорцев из Косово, имевший, как правило, вынужденный характер в том числе и из-за разного рода притеснений со стороны албанцев. Проблема эмиграции сербов и черногорцев из Косово была в фокусе сербских средств массовой информации. Согласно югославским источникам, в период с 1971 по 1981 г . 39 тыс. сербов и 6 тыс. черногорцев покинули край⁷. Этот процесс продолжался и в последующие годы. Так, по сообщению газеты «Югославские новости», за период с 1981 по 1988 гг. из Косово выехало около 30 тыс. сербов и черногорцев; по другим сообщениям к началу 1990 г . эта цифра достигла 50 тыс. человек; а всего с 1946 г . из автономного края эмигрировало 140 тыс. человек неалбанской национальности⁸.

Чтобы представить картину современных межэтнических отношений в этом регионе и понять корни борьбы необходимо учитывать особенности истории формирования его населения. Территория современного автономного края Косово еще до османского завоевания была заселена сербами, именно здесь с середины XVI в. и до 70-х гг. XVIII в. находилась сербская патриархия (Печская патриархия).

В период османского господства значительная часть сербов покинула эти края, переселившись в более северные области. На опустевшие земли в XVII-XVIII вв. имело место массовое поселение албанцев. Кроме того, в последней четверти ХIХ в., когда образовалось Сербское  княжество, сюда же переселилась часть албанцев, проживавших на территориях, вошедших в его состав. Вследствие этих событий этническая карта Косово значительно изменилась. Отметим, что албанцы и в более раннее время, спускаясь с гор в долины, попадали на территорию современной Югославии, в том числе и в Косово, но их массовых расселений здесь до конца ХVII в. не было.

После освобождения этого региона от Османского господства (начало ХХ в.) и включения его в состав образовавшегося в 1918 г . Королевства сербов, хорватов и словенцев,  сюда вновь начался приток южных славян - сербов и черногорцев.

Уже около 20 лет Косово является зоной открытой межнациональной конфронтации между албанцами, с одной  стороны, и сербами и черногорцами, с другой. В последние годы существования СФРЮ обстановка достигла почти предельной точки накала. Мысль о создании здесь этнически однородной (албанской) территории нашла многих приверженцев среди албанцев.

Пропаганда этнической чистоты, являвшаяся прямым нарушением конституционных законов, велась и в других республиках Югославии. В частности, на заседании Скупщины Боснии и Герцеговины в ноябре 1989 г . шла речь о сепаратистских стремлениях части мусульман превратить эту республику в мусульманское  государство с этнически чистым населением⁹. Но особенно ярко тенденция к созданию моноэтничного региона проявлялась в этот период в автономном крае Косово.

Идеи так называемой этнической чистоты проникли во все сферы культуры и быта. И если можно как-то понять борьбу за «этнически чистые» кладбища, связав это с религиозными представлениями, то попытки претворения в жизнь таких лозунгов, как, например, «этнически чистые» футбольные команды, «этнически чистые» классы в школах и т. п. доходили до абсурда. Так, воплощение в жизнь этого лозунга привело к тому, что в конце 80-х годов на студии «Косово-фильм» стали трудиться лишь албанцы и сербская речь там больше не слышна¹⁰.

В Конституции СФРЮ было записано, что «... каждому гражданину на равных условиях доступны любое рабочее место и любая должность в обществе...»¹¹. Однако, на практике это положение соблюдалось не всегда - бывало так, что на пути к осуществлению этого права воздвигались самые разные препоны, причем нередко они прямо были связаны с межэтническими отношениями. Так, например, осенью 1990 г . в Боснии и Герцеговине на транспортном предприятии «Фочатранс» было проведено перераспределение рабочих мест в зависимости от национальностей людей, занятых на предприятии. Эта акция, как сообщалось в печати, в целом явилась следствием имевших место в республике межэтнических трений между сербами и мусульманами, сказавшихся на деятельности администрации¹².

Особенно много случаев нарушения права на трудоустройство в зависимости от этнической принадлежности имело место за последнее десятилетие существования СФРЮ в Косово. Пресса сообщала, что в этом регионе лица неалбанской национальности различными путями вынуждались покидать свои рабочие места, или их прием на работу обставлялся условиями, нередко для них невыполнимыми. Так, например, албанские сепаратисты в течение ряда лет активно агитировали албанское население, чтобы они не обращались за медицинской помощью к врачам - сербам или черногорцам. При этом в ход пускались даже такие приемы, как распространение слухов о том, что эти врачи якобы способствовали физическому уничтожению албанцев, особенно детей-школьников, для чего вместо лекарств давали им отраву. Надо отметить, что эта агитация нашла отклик среди части албанского населения, причем ее воздействие в значительной степени было облегчено рядом факторов - низким культурным и образовательным уровнем населения, особенно сельского, этого региона, а также действительно имевшим место случаем массового отравления школьников (причиной которого была недоброкачественная пища). В результате врачи и средний медперсонал сербской национальности оставались без пациентов, а значит - и без работы. Вместе с тем, в Косово образовался дефицит таких специалистов, так как количество врачей-албанцев совершенно недостаточно для оказания медицинской помощи населению края. Это, а также, например, проведенная в 1990 г . по призыву независимого профсоюза Косово и Метохии забастовка трудящихся албанской национальности, в которой участвовали и медики, привело к тому, что обращение за медицинской помощью стало возможным лишь в случае уплаты гонораров, при этом в суммах, доступных далеко не всем. И лишь после этого многие поняли истинную подоплеку этой акции и в конце 1990 г . стали возобновляться посещения албанцами клиник, независимо от национального состава их персонала¹³.

В течение многих лет в Косово при приеме на работу предпочтение отдавалось людям, владеющим албанским языком, хотя формально выдвигалось требование знания двух языков - сербскохорватского и албанского - даже там, где знание последнего никак не было связано с производственной деятельностью (например, для няни в младшей ясельной группе). Как правило, это требование ущемляло права неалбанского населения, так как обычно оно албанского языка или совсем не знало, или владело им недостаточно, лишь на бытовом уровне.

Чтобы избежать такого положения во всех регионах страны, где проживало смешанное в этническом отношении население, говорящее на разных языках, была предпринята попытка ввести в начальных школах изучение языка окружающего населения, или, как его называли , «языка общения среды». Однако воплощение этого принципа на практике в ряде мест, особенно в Косово, встречало определенные трудности, связанные с отсутствием или недостаточной квалификацией кадров преподавателей, учебников, а часто и просто саботажем.

Характерно, что сложности с трудоустройством испытывали и преподаватели господствующей в том или ином регионе национальности. В частности, в Косово такая ситуация складывалась тогда, когда албанцы не скрывали своей югославской ориентации, считали себя югославскими албанцами¹⁴. А это, в свою очередь, вело к тому, что люди вынуждены были скрывать свои истинные взгляды. Весьма показательным является рассказ случайного попутчика М. С. Кашубы, серба по национальности ( 1989 г .). Он родился и провел детство и юность в одном из сел Косово, где жили и сербы, и албанцы. Его жизнь сложилась так, что он, избрав военную карьеру, навсегда покинул это село и  приезжал туда довольно редко. Когда он, уже демобилизовавшись по возрасту, в 1989 г . приехал на несколько дней в это село к своему старшему брату (это была единственная сербская семья, не выехавшая из этого села), то поздно вечером к ним пришел мальчик-албанец и передал просьбу его товарищей юности - албанцев, ночью посетить их. При встрече они объяснили гостю, что их жизнь очень бы осложнилась, если бы кто-либо из соседей узнал об этой встрече.

Особую остроту проблема межэтнических отношений приобрела именно  в Косово. С одной стороны, албанские националисты, сторонники «этнически чистого Косово» для достижения этой цели прибегали к самым разным, часто очень жестоким  действиям. Это, как было показано выше, трудности с устройством на работу для сербов, поджоги и разгромы жилых и хозяйственных построек, забрасывание  камнями машин и автобусов, уничтожение посевов и скота, нанесение увечий людям, изнасилование женщин, в том числе пожилых, девочек, а также монахинь, осквернение православных  кладбищ и храмов и т. п^.15. Такая ситуация вынуждала людей  сербской и черногорской национальностей покидать места  своего постоянного жительства, отдавать себя под защиту милиции, временно переведенной сюда из других местностей Сербии, или с оружием в руках защищаться самим, нести охрану  и днем и ночью; иногда это делали и женщины, чтобы защитить свой дом, свою семью и свою честь. В газете «Илустрована политика» была помещена фотография В. Рацич, когда она, держа на руках маленького ребенка, а на плече ружье, вместе с тремя другими детьми вышла в поле. Этот снимок, отражавший картину жизни одной сельской семьи в мирное время, стал широко известен во всем мире¹⁶.

Если в начале 80-х годов албанские выступления в Косово рассматривались в основном как результат пропаганды Албании, то позднее возобладало мнение, что корни косовских событий лежат во внутренних свойствах югославской политической и экономической системы.

Так, согласно опросу общественного мнения, которое провело в августе 1989 г . агентство ТАНЮГ, лишь ^¼ участников опроса полагала, что в Косово имеет место контрреволюция, что албанцы хотят отделиться от Югославии; ^¾ опрошенных разделяли мнение, что корни событий в Косово лежали в сфере экономики, социальных проблем, отставания в хозяйственном развитии края, более 70% считали, что события в Косово - это последствия политики «сербского руководства по созданию Великой Сербии».

Наряду с действительно имевшими место фактами, свидетельствовавшими о том, что отъезд многих сербов и черногорцев был вынужденным актом, определенную роль сыграла и продолжает играть пропаганда сербских националистов,  а также деятельность отдельных руководящих работников. На заседании  политического актива Косово (февраль 1989 г .) возглавлявший тогда правительство Сербии С. Милошевич сказал, что... за состояние в Косово ответственны не только албанцы. Напротив, ответственны точно так же все в Югославии, кто своей  деятельностью или бездействием способствовал проявлению таких шовинистических и сепаратистских идей и поведения, а больше всего ответственны те сербы в руководстве Сербии и Югославии, которые закрывали глаза на события, происходящие в Косово...»¹⁷. В этом выступлении С. Милошевич потребовал, чтобы лица, наделенные властью и сеявшие раздоры и ненависть между народами Косово, были лишены ее. Он призвал также албанцев как наиболее многочисленных жителей этого края предпринять определенные усилия по сближению народов, взять на себя ответственность за обеспечение нормальной жизни сербов и черногорцев, за безопасность их детей.

Вместе с тем, сербский лидер С. Милошевич использовал популистские настроения в Сербии. С великосербскими настроениями все шире выступали сербские националисты. Причем ими оказались заражены как правящие структуры, так и оппозиция. Под лозунгом восстановления сербской государственности, ее прав сербское руководство форсировало принятие новой республиканской конституции, обеспечивавшей Сербии независимость от центральных властей. Хотя стремление сербов и встречало понимание многих, в то же время была заметна настороженность в связи с попытками фактически лишить всякой политической автономии албанцев в Косово и венгров в Воеводине.

С. Милошевич преуспел в расширении компетенции Сербии по отношению к входящим в ее состав автономным краям, а, следовательно, и сокращении объема  институализованных рамок полномочий краевых лидеров, утвердив новую республиканскую Конституцию. Этот государственный документ пересмотрел вопрос об автономии краев и лишил их не только политического, но также экономического контроля над жизнью страны. Поправки к Конституции Сербии, отменяющие право вето автономных краев при голосовании в Скупщине Сербии, были приняты летом 1988 г . и утверждены официально в марте 1989 г . В середине ноября 1988 г . начались массовые (националистические) выступления албанцев.

В сложившейся ситуации не способствовали разрешению конфликта как новая Конституция Сербии, так и требования албанского населения предоставить Косово статус республики, аргументированные тем, что при численности свыше 2 млн. чел. они составляют нацию, а не народность. В целом они вызвали усиление сепаратистских тенденций как в крае, так и по всей стране.

Новая Конституция Сербии - стимулятор

этнополитических баталий

Новая Конституция Сербии нарушила привычный баланс власти, на что незамедлительно отреагировали не только активисты внутри Сербии, но и лидеры других республик СФРЮ. Последние подчеркнули собственное право контроля над территориями своих республик и выразили протест против усиления роли Милошевича на общеюгославском пространстве (которая раньше ограничивалась возможностью вето со стороны двух автономных краев).

В борьбе за власть национализм казался наиболее удобной базой для критики “чужого” шовинизма, оправдывал необходимость образования независимого государства и позволял глубоко воздействовать на сознание широких слоев населения.

На изменения в Сербской конституции первой отреагировала Словения. Милан Кучан, председатель СК Словении, в одном из своих выступлений сказал, что хотя Словения не хочет выходить из состава Югославии, у нее не будет другого выхода.

В 1989 г . разразился наиболее серьезный за послевоенный период кризис, в ходе которого политические дискуссии концентрировались вокруг возможных сценариев федеративного устройства Югославии. Националистические трения имели место по экономическим и политическим вопросам. В 1989 г . пресса страны была занята проведением так называемой национальной дискуссии. Страницы газет пестрили сообщениями о национальных выступлениях в разных регионах страны. В Косово в феврале всеобщая забастовка последовала за голодовкой албанских шахтеров. Им противостояли массовые протесты сербов в Книне, Белграде и других городах. В то же время Союз писателей Хорватии высказался против политики С. Милошевича в Косово¹⁸.

В Словении несогласие было выражено в петиции, которую подписало 100 тыс. словенцев и митинге, собравшем 1 тыс. человек. Люблянская декларация от 1 марта 1989 г . призывала к утверждению политической, экономической и культурной автономии и равенству всех национальностей Югославии¹⁹.

В свою очередь в Сербии студенты участвовали в массовых протестах и демонстрациях против поддержки Словенией этнических албанцев. Дальнейшие политические дебаты в поддержку Косово со стороны Хорватии и Словении взывали к соблюдению прав албанцев на основании международных норм и предлагали прямое федеральное управление Косово.

Эти факты свидетельствуют, что националистические настроения охватили как политическую, так и культурную элиту. В то же время вопрос Косово расколол югославских лидеров и общественность на два лагеря. В начале марта стали очевидными трения на всех уровнях управления - федеральном, республиканском и местном. Коллективный орган власти - Президиум СФРЮ - пытался призвать лидеров республик прекратить конфликтовать и как можно быстрее встретиться для выработки линии поведения²⁰. Тогда же Декларация Организации югославских ветеранов взывала к объединению всех народов и народностей Югославии²¹. Все югославские лидеры, включая премьер-министра, Президиум СФРЮ, СКЮ говорили о необходимости сохранить страну.

Но к середине года стало очевидным, что национализм в Югославии может привести к кровопролитию. В прессе, поддерживаемой правительством, цитировалось высказывание Председателя Скупщины Словении Мирана Потрча о том, что эскалация национализма ведет к “драматическим кровавым последствиям”²².

28 июня этнические сербы собрались в Косово на празднование 600-й годовщины Косовской битвы 1389 г . Празднование широко освещалось в прессе. Но если в Сербии говорили об одном из важнейших событий в истории сербского народа, то в Хорватии и Словении писали об опасности сербского национализма.

Многие факты свидетельствовали об ухудшении отношений между республиками Словенией и Хорватией, с одной стороны, и Сербией, с другой. Разногласия на уровне лидеров сопровождались массовыми беспорядками с этническим подтекстом. Вслед за футбольным матчем в столице Хорватии Загребе в марте, когда сотни сербских и хорватских болельщиков кидали друг в друга камни, серия событий показала рост этнической нетолерантности и этнических конфликтов в Хорватии²³. 9 июля произошел митинг этнических сербов в городе Книн, на котором выдвигались националистические лозунги. Около 500 тыс. сербов выступили против культурной и социальной политики хорватского руководства, которую они и другие сербы считали дискриминационной²⁴.

О несоблюдении конституционных  гарантий о равноправии всех граждан (ст. 154), недопустимости и наказуемости любого произвола, ущемляющего права человека (ст. 198), право выбора места жительства и беспрепятственного перемещения граждан по всей территории страны (статья 183 гласит: «Гражданам гарантируется  свобода передвижения и выбора местожительства...») и др.²⁵, свидетельствовали различные нарушения национального достоинства, которые имели место в разных районах Югославии. Наиболее экстремистски настроенные националисты нередко допускали откровенно хулиганские поступки, угрожали физической расправой  по отношению к лицам некоренной национальности. Так, например, в Хорватии случалось, что места отдыха взрослых и детей из Сербии забрасывали камнями; камни бросали в автобусы с сербской регистрацией, вследствие чего в них выбивали стекла, а иногда и ранили людей, в том числе и детей, разрезали шины и т. п.²⁶. Отмечались также случаи, когда повреждали стены и двери православных храмов, оскверняли предметы культа, били стекла в окнах домов православных священников и т. п. В прессе сообщалось об этнических конфликтах между сербами и хорватами на побережье Адриатики в течение трех недель июля 1989 г . Драки между сербскими отдыхающими и местным хорватским населением произошли в населенных пунктах Рогозница. Омиш, Макарска, на острове Корчула. В г. Макарска были арестованы 12 сербских подростков из Белграда. Статьи под заголовками типа “Национализм не берет отпуск” появлялись во многих газетах²⁷.

Своеобразным прологом распада СФРЮ послужило складывание в стране не одного, а по сути дела нескольких параллельных конституционных порядков. В острых политических дуэлях, начавшихся в Югославии в начале восьмидесятых годов по вопросу о Конституции 1974 г ., спор велся между двумя лагерями. В одном были те, кто обвинял Конституцию 1974 г . в том, что она способствовала конфедерализации и дезинтеграции Югославии. В этом лагере особенно выделялись политики Сербии, главным аргументом которых было то, что Конституция 1974 г . способствовала юридическому и фактическому обособлению двух сербских краев - Воеводины и Косово. Приветствовали же Конституцию 1974 г . новые политики Хорватии и Словении за то, что она передавала республикам и краям те прерогативы, которые раньше безраздельно имела федеральная власть, и видели в этом путь ослабления «сербского гегемонизма»²⁸. Правда, в этой связи небезинтересно отметить, что в руководящих органах страны, в том числе и в дипломатических кругах, а также в общественных организациях преобладающее большинство в тот период составляли хорваты, словенцы и представители национальных меньшинств - албанцы и др.

Оформлением нескольких параллельных конституционных порядков в Югославии стало принятие некоторыми республиками новых Конституций, провозгласивших их независимыми государствами, а также введение в этих республиках путем деклараций о независимости, плебисцитов и других политических актов принципа верховенства решений республиканских органов над решениями, принимаемыми федеральными властями, что прямо противоречило Конституции СФРЮ.

Конечно, острота межреспубликанских и межнациональных отношений вызревала в течение не одного года и даже десятилетия. Еще в конце 60-х гг. поднимался вопрос о замене федеративного устройства конфедеративным²⁹. В частности, в период с 1963 по 1971 г . Хорватию охватило движение, вошедшее в историю как Хорватская весна (Hrvatsko proljece). Его целью была реализация политических и экономических реформ, среди которых ограничение государственного регулирования в экономике, децентрализация доходов, большая самостоятельность республиканских союзов коммунистов³⁰.

Однако в последние десятилетия появилась уже реальная угроза существованию югославской государственности и всех составляющих ее структур. Призывы к изменению государственного устройства и даже государственной границы исходили в основном из двух республик - Словении и Хорватии. Наиболее националистически настроенные силы в этих республиках ставили вопрос не только о переходе к конфедеративному принципу построения государства или к принципу так называемой «асимметричной федерации», т. е. такого государства, в котором бы сочетались принципы конфедерации (для Словении и Хорватии) и федерации (для всех остальных республик)³¹, но и о полном выходе из состава СФРЮ (Словения, затем и Хорватия). Наряду с этим сепаратистские силы из среды албанцев при поддержке определенных политических кругов за пределами Югославии и внутри нее (в основном опять-таки из Словении и Хорватии) активизировали работу, направленную в конечном итоге на выход автономного края Косово из состава Югославии и создание так называемой Великой Албании, так как Косово, якобы, является ее этническим продолжением. Впрочем, как правило, эта цель маскировалась под лозунгом предоставления Косово прав и статуса республики в составе Югославии.

Дальнейший пересмотр республиканских

конституций и новый виток межэтнических трений

В сентябре 1989 г . были приняты предложенные в июне  поправки к Конституции Словении. Этот факт может рассматриваться как часть более глубоких событий, поскольку дискуссии вокруг их содержания велись во всех республиках, усиливая националистическую направленность общественных дебатов в стране. Политический раскол и раздоры все больше шли по республиканским( и краевым) а, как следствие, этническим линиям.

В конце сентября антисловенские демонстрации прошли в городах Сербии и Черногории³². Даже в Хорватии мнение по поводу поправок к Конституции Словении разделились. Некоторые хорватские лидеры высказывались в прессе по поводу того, что они означают конец союза³³. Высказывалось мнение, что Словенская конституция играет на руку албанским сепаратистам³⁴. В муниципалитете Обровац этнические сербы преимущественно критиковали словенские поправки за нарушение стабильности и целостности СФРЮ³⁵.

Дискуссии вокруг поправок все больше показывали желание и хорватского руководства изменить федеральное устройство страны и пересмотреть конституции всех уровней: государства, республик, краев. Ивица Рачан, глава ЦК СК Хорватии, высказался в том плане, что изменения политической системы должны исходить не из одного центра и рекомендовал провести дискуссию о разделении власти в СКЮ³⁶.

Процесс пересмотра конституций вызвал небывалый рост национализма во всех частях государства³⁷. Не этничность сама по себе привела к националистической напряженности, но политизация и мобилизация этнического самосознания. Социологические опросы и публикации приводили мнения простых людей о том, что сербы и хорваты веками жили в мире и будут продолжать это в дальнейшем³⁸. Что не народ разжигает национальные страсти, а политические деятели³⁹. В то же время некоторые лидеры  писали, что нужно не допускать того, чтобы экономический и политический кризис в стране играл на национальных чувствах⁴⁰.

В русле борьбы части интеллектуалов против самоопределения на базе этничности велась дискуссия о праве называть себя югославом. Аргументом космополитов было то, что в стране, где около 30% браков были этнически смешанными, республики и автономные края не должны выбирать политические программы, в которых идентификация базируется на этничности⁴¹.

Образы истории в этнополитике

Но при имевшем место стечении обстоятельств миролюбивые высказывания оказались лишь благими пожеланиями. Арсенал средств, используемый в борьбе за власть, с каждым днем становился все изощреннее. Одним из способов активизации этнического самосознания явилось манипулирование историей в целях политической пропаганды. Политика делалась с помощью символов и для того, чтобы лучше понять этносоциальные процессы важно проследить, как материализованные компоненты вплетались в политику, как ими манипулировали и  делали базисом политической власти.

Характерным примером являются выступления за возвращение на центральную площадь Загреба демонтированной в 1974 г . статуи бана Елачича, хорватского лидера, сражавшегося на стороне австрийского императора против венгерских повстанцев в 1848 г . Он также боролся за никогда не осуществившуюся цель создания хорватской автономии под австрийской короной. В 1989 г . возвращение его памятника символизировало продолжение борьбы хорватов за автономию⁴².

Другим фактом мобилизации истории в интересах националистической идеологии является празднование 900-летней годовщины смерти короля Звонимира, правившего средневековым хорватским государством с 1075 по 1089 г . Возвеличивалась его роль в том, что он вывел средневековое государство в Европу. Этот государственный континуитет, как отмечалось, играл важнейшую роль в национальной истории Хорватии, а также в ее борьбе за независимость, поскольку Звонимир был последним хорватским королем, и его смерть завершила золотой век хорватской национальной истории⁴³.

Вышеприведенные примеры показывают, что в национальной борьбе использовались особенности ландшафта и исторических событий, даже спортивные мероприятия и памятные даты. Они также свидетельствуют о том, как сценарии церемоний и ритуалов помогают сохранению и возрождению традиций, как торжества и символы помогают поверить в преемственность абстрактного общества прошлого и современной судьбы, вызвать сентиментальные чувства и стремления. Эти факты демонстрировали наличие различных национальных идеологий в Югославии, объединительных и разделительных. Некоторые церемонии и символы являлись проявлением этнонационального движения (так называемого “республиканского национализма”), другие  хранили в себе национальный либерализм народов и народностей Югославии, их “братство и единство”, некоторые же несли обе идеологии сразу.

Примечания

¹Nova Revija. N. 57. Lubljana, 1987. Januar.

²Milosavljevic O. Upotreba autoriteta nauke // Republika. № 119-120. 1995. Jul.

³Sekelj l. Jugoslavija: strucrura raspadanja. Beograd. 1990.

⁴Reuters. 1987.

⁵Кашуба М. С., Мартынова М. Ю. Новая этнополитическая карта Балкан. М., 1995.

⁶Statisticki gоdisnjak Jugoslavije. 1983. Beograd, 1983. s. 436; Popis... 1981. s. 16.

⁷Petrovic R. Blagojevic M. Seobe Srba i Crnogoraca sa Kosova i iz Metohije. Beograd. SANU. 1989. P. 87.

⁸Правда о Косово // Югославские новости. Белград. 1989. № 4; М.З. Срби и Црногорци се неће селити // Политика. 28. 01. 1990.

⁹Царић М., Ђурић М. Заседање Скупштине СР БиХ. Национализам траже упориште у Босни и Херцеговини // Политика. 8. 11. 1990.

¹⁰Стоjановић Р. Између стрепње и наде // Политика. 7. 01. 1989.

¹¹Конституция Социалистической Федеративной Республики Югославия. Белград, 1974. Ст.160. с. 191-192.

¹²См., напр. Козић Г., Миловић Ф. Нема мира док су Муслимани у «Фочатрансу», а Срби на улици // Политика. 30. 10. 1990.

¹³Зеjнели З. Отрежњавање jе почело // Политика. 18. 11. 1990; Кашуба М. С., Мартынова М. Ю. Новая этнополитическая карта Балкан. Москва. 1995.

¹⁴Ђорђевић Н. Моjе сеобе са Косова // Политика. 17. 01. 1989.

¹⁵За удружење универзитетских наставника и других научних радника СР Србиjе. Председник Стоjанавић В. Истина о геноциду на Косову и Метохиjи. Отворено писмо Међународном удружењу универзитетских професора и доцената у светскоj научноj, културноj и политичкоj jавности // Политика. 10. 02. 1990.

¹⁶Вострухов Е. И снова выстрелы в Косово // Известия. 30. 01. 1990; Антониjевић J. На нишану жена с пушком // Илустрована политика. 03. 10. 1989. Бр.1613; Ситуациjа на Косову // Политика. 01. 02. 1990 и др.

¹⁷Седница политићког актива САП Косова // Политика. 25. 02. 1989.

¹⁸Tanjug. 28. 02. 1989.

¹⁹Magas B. Jugoslavia: the Sphectre of Balcanization. // New Left Review, № 174. 1989, march-april. P. 28-29.

²⁰Tanjug. 08. 03. 1989.

²¹Там же.

²²Tanjug. 03. 07. 1989.

²³Reuters. 22. 03. 1989.

²⁴Radio-B. 30. 07. 1989.

²⁵Конституция..., ст.154, 182, 198. С. 189, 200, 204.

²⁶См., напр.: Копривница П. Ничим се не могу бранити напади на децу и туристе из Србиjе, дивљања над споменицима револуциjе, бацање воjника у море... // Политика. 09. 08. 1989; Анушић А., Деветак Н. Учестали напади на Србе у Хрватскоj // Политика. 24. 05. 1990; Капор М. Срамно лето // Политика. 8. 07. 1990; Акценти из прексиноћне расправе на седници ЦК СК // Политика. 1. 08. 1989; Ћириловић М. Православни свештеници и цркве у Хрватскоj све чешће наложени нападима // Политика. 21. 04. 1990.

²⁷См., например,; Борба. 20. 07. 1989.

²⁸Петкович Р. Может ли выжить Югославия? // Международная политика. Белград. 20. 02. 1991. С. 1.

²⁹Социалистическая Федеративная Республика Югославия. М., 1985. С. 25.

³⁰См. подробнее: Tripalo M. Hrvatsko prolece. Zagreb. 1990. S. 23.

³¹Фадеев К. Прощай федерация? // Правда. 3. 12. 1990.

³²Radio-B. 29. 09. 1989.

³³Druzic I. Ono oko cega nema diskusije // Slobodna Dalmacija. 02. 10. 1989.

³⁴Krvavi atak // Slobodna Dalmacija. 06. 10. 1989.

³⁵Nuzna objasnenja // Slobodna Dalmacija. 07. 10. 1989.

³⁶Slobodna Dalmacija. 05. 10. 1989.

³⁷Danas. 03. 10. 1989.

³⁸См., например, Runjic A. Ne brinite se za nase jedinstvo // Slobodna Dalmacija. 10. 10. 1989; Danas, Vecerni List, 1989.

³⁹Vecerni List 06. 11. 1989.

⁴⁰Slobodna Dalmacija. 05. 10. 1989.

⁴¹Tomasevic S. “Jugosloveni” - vreme nacionalnih podjela // Slobodna Dalmacija. 06. 11. 1989.

⁴² Ogоrcenje u Zagrebu; Ruze za Ban Jelacica // Slobodna Dalmacija. 08. 10. 1989; 09. 10. 1989.

⁴³Mansic I. Pocast kralju Zvonimiru // Slobodna Dalmacija. 08. 10. 1989.